|
[Alpha]
|
parallel languages reading service available in mobile learn English, while reading favorite books 1500 books in our base at the moment all texts are presented for educational purposes (learning foreign languages) |
full version |
|
 give us a feedback!
|
Author’s Note | |
| Some real people appear here under their own names, but this is fiction. | Кристофер Бакли Здесь Курят! |
| Prologue | Пролог |
| Nick Naylor had been called many things since becoming chief spokesman for the Academy of Tobacco Studies, but until now no one had actually compared him to Satan. The conference speaker, himself the recipient of munificent government grants for his unyielding holy war against the industry that supplied the coughing remnant of fifty-five million American smokers with their cherished guilty pleasure, was now pointing at the image projected onto the wall of the cavernous hotel ballroom. There were no horns or tail; he had a normal haircut, and looked like someone you might pass in the hallway, but his skin was bright red, as if he'd just gone swimming in nuclear reactor water; and the eyes — the eyes were bright, alive, vibrantly pimpy. The caption was done in the distinctive cigarette-pack typeface, "Hysterica Bold," they called it at the office. It said, warning: some people will say anything to sell cigarettes. | До того как Ник Нейлор стал главным общественным представителем Академии табачных исследований, его, случалось, обзывали по-всякому, однако с Сатаной так вот прямо никто покамест не сравнивал. Председательствующий – давний получатель обильных правительственных дотаций, вдохновлявших его на неустанную священную войну с индустрией, которая поставляла пятидесяти пяти миллионам страдающих хроническим кашлем американских курильщиков предметы любезного их сердцам, хоть и неотделимого от чувства вины удовольствия, – тыкал теперь указкой в картинку, спроецированную на пещерную стену бальной залы отеля, в которой проводилась эта конференция. Рогов или там хвоста Нику не пририсовали, пострижен он тоже был по-людски и вообще походил на человека, с которым разминешься в коридоре и не оглянешься, вот только кожа у него была такой красной, как будто он сию минуту искупался в воде, омывшей ядерный реактор, а глаза – сверкающими, бойкими глазками сводника. Подпись, дополненная гарнитурой, явно позаимствованной с пачки сигарет, – у себя в конторе они называли ее «истерика полужирная», – гласила: «Предупреждаем: есть леди, способные сказать что угодно, лишь бы продать Вам сигареты». |
| The audience — consisting of 2,500 "health professionals," thought Nick, who leafing through the list of participants, counted few actual M.D.s — purred at the slide. Nick knew this purr well. He caught the whiff of catnip in the air, imagined them sharpening their claws on the sides of their chairs. "I'm certain that our next. panelist," the speaker hesitated, the word just too neutral to describe a man who earned his living by killing 1,200 human beings a day. Twelve hundred people — two jumbo jet planeloads a day of men, women, and children. Yes, innocent children, denied their bright futures, those happy moments of scoring the winning touchdowns, of high school and college graduations, marriage, parenthood, professional fulfillment, breakthroughs in engineering, medicine, economics, who knows how many Nobel Prize winners? Lambs, slaughtered by Nicholas Naylor and the tobacco industry fiends he so slickly represented. More than 400,000 a year! And approaching the half-million mark. Genocide, that's what it was, enough to make you weep, if you had a heart, the thought of so many of these. victims, their lives stubbed out upon the ashtray of corporate greed by this tall, trim, nicely tailored forty-year-old yuppie executioner who, of course, "needs. no. introduction." | Аудитория, состоящая из 2500 «профессиональных здравоохмурителей», как назвал их про себя Ник, пролиставший список участников, в котором ему удалось обнаружить и нескольких дипломированных докторов, завидев слайд, удовлетворенно заурчала. Это их урчание Ник знал, и знал хорошо. В воздухе явственно пахнуло котовником, и Ник представил, как «здравоохмурители» точат когти о ножки своих стульев. «Я уверен, что следующий наш… э-э… оратор…» – председательствующий запнулся, слово было слишком невыразительным для описания человека, который зарабатывает на жизнь, уничтожая по 1200 человек в день. Двенадцать сотен людей ежедневно – два аэробуса, набитых мужчинами, женщинами и детьми. Да-да, он убивает и невинных детей тоже, отнимая) них светлое будущее, радостные мгновения победных голов, надежду на окончание школы, а там и университета, счастливый брак, отцовство, возможность реализовать свои способности в любимой профессии, добиться выдающихся успехов в технике, медицине, экономике, – и кто знает, сколькие из них могли бы получить Нобелевскую премию? Агнцы, обреченные на заклание Николасом Нейлором и прочими приспешниками табачной индустрии, которую он так велеречиво защищает. Более 400 000 в год! Геноцид, вот что это такое. Человеку чувствительному просто не по силам удержаться от слез при мысли о таком числе – да, именно жертв, жизни которых обращены в груду окурков, дотлевающих в колоссальной пепельнице корпоративной алчности, вот этим высоким, ухоженным, одетым в хороший костюм сорокалетним палачом, который, конечно же, »…не нуждается в представлении». |
| Not much point in trying to soften up this crowd with the usual insincere humor that in Washington passed for genuine self-deprecation. Safer to try insincere earnestness. "Believe it or not," he began, fidgeting with his silk tie now to show that he was nervous when in fact he was not, "I'm delighted to be here at the Clean Lungs 2000 symposium." With the twentieth century fast whimpering and banging its way to a conclusion, every conference in sight was calling itself Blah Blah 2000 so as to confer on itself a sense of millennial urgency that would not be lost on the relevant congressional appropriations committees, or "tits" as they were privately called by the special interest groups who made their livelihood by suckling at them. Nick wondered if this had been true of conferences back in the 1890s. Had there been a federally subsidized Buggy Whips 1900 symposium? | Бессмысленно пытаться умягчить эту свору обычным неискренним юмором, который в Вашингтоне сходит за искреннее самоуничижение. Пожалуй, неискренняя серьезность будет повернее. – Хотите верьте, хотите нет, – начал Ник, теребя свой шелковый галстук, дабы показать, что нервничает, хоть он ничуть не нервничал, – но мне очень приятно участвовать в симпозиуме «Чистые легкие – 2000». |
| The audience did not respond to Nick's introductory outpouring of earnestness. But they weren't hissing at him. He glanced down at the nearest table, a roundtable of dedicated haters. The haters usually took the closest seats, scribbling furiously on their conference pads— paid for by U.S. taxpayers — which they'd found inside their pseudo-suede attaches, also paid for by amber waves of taxpayers, neatly embossed with the conference's logo, clean lungs 2000. They would take those home with them and give them to their kids, saving the price of a gift T-shirt. My folks went to Washington and all I got was this dippy attache. The haters, whipped by the previous speakers into ecstasies of Neo-Puritanical fervor, were by now in an advanced state of buttlock. They glowered up at him. | Двадцатый век, жалуясь и покряхтывая, влачится к концу, и какую конференцию ни возьми, всякая называется «То да се – 2000», норовя внушить мысль, что она-де посвящена наиважнейшим вопросам, рассмотрение которых невесть почему было отложено на целую тысячу лет, – а на самом деле, пытаясь привлечь внимание какого-нибудь из комитетов Конгресса по ассигнованиям, или «титьки», как называют их между собой падкие до привилегий корпорации, которые тем, собственно, и кормятся, что сосут средства из государства. «Интересно, – думал Ник, – конференции 1890-х были такими же? Проводился ли, скажем, в ту пору субсидируемый федеральным правительством симпозиум „Кучерской кнут – 1900“?» Аудитория не откликнулась на вступительное излияние Никовых чувств. Но и не ошикала его. Он взглянул на ближайший стол, круглый стол, за которым сидели ненавистники особенно ярые. Самые ярые обычно усаживаются поближе и что-то лихорадочно строчат в блокнотах – купленных, между прочим, на деньги налогоплательщиков США, – блокнотах, которые они обнаружили в якобы замшевых кейсах, также оплаченных несчетными налогоплательщиками и украшенных красиво оттисненной эмблемой конференции «Чистые легкие – 2000». Они отвезут эти кейсы домой, и подарят детишкам, сэкономив на приобретении новой футболки. «Мой предок сгонял в Вашингтон, и все, что он мне привез, – вот этот занюханный кейсик». Ненавистники, взвинченные предыдущими докладчиками до экстатического восторга ревнителей нового пуританизма, теперь понемногу впадали в мыслительный ступор и свирепо таращились на Ника снизу вверх. |
| "Because," Nick continued, already exhausted by the whole dreary futility of it, "it is my closely held belief that what we need is not more confrontation, but more consultation." A direct steal from the Jesse Jackson School of Meaningless but Rhymed Oratory, but it worked. "And I'm especially grateful to the Clean Lungs 2000 leadership for. "a note of wry amusement to let them know that he knew that the Clean Lungs 2000 leadership had fought like marines on Mount Suribachi to keep him out of the conference". finally agreeing to make this a conference in the fullest sense of that word. It's always been my closely held belief that with an issue as complex as ours, what we need is not more talking about each other, but more talking to each other." He paused a beat to let their brains process his subtle substituting of "issue" for "the cigarette industry's right to slaughter half a million Americans a year." | – Потому что, – продолжал Ник, которого бесполезность происходящего начинала уже утомлять, – я твердо верую в то, что нам нужна не столько конфронтация, сколько консолидация. Целиком украдено из «Курса бессмысленной, но ритмичной элоквенции» Джесси Джексона – ну и ладно, зато работает безотказно. – И я особенно благодарен организаторам «Чистых легких – 2000»… – произносится с тонкой иронией, дабы организаторы поняли, что ему известно, до чего отчаянно – совсем как морские пехотинцы на горе Сирубачи – они сражались, стараясь не допустить его сюда, – за то, что они в конце концов согласились сделать эту конференцию конференцией в самом полном смысле слова. Я всегда твердо веровал, что, имея дело с вопросами такой сложности, как наши, следует побольше говорить не друг о друге, но друг с другом. Ник сделал паузу, позволяя слушателям оценить изящную подстановку – «вопросы» вместо «прав табачной индустрии истреблять по полмиллиона американцев в год». |
| So far so good. No one stood up and shouted, "Mass murderer!" Difficult to get back on track after being compared to Hitler, Stalin, or Pol Pot. But then it happened, during the Q and A. Some woman about halfway back got up, said that Nick "seemed like a nice young man," prompting guffaws; said she wanted "to share a recent experience" with him. Nick braced. For him, no "shared experience" with anyone in this crowd could possibly bode well. She launched into a graphic account of a dear departed's "courageous battle" with lung cancer. Then, more in sadness than in anger, she asked Nick, "How can you sleep at night?" | Пока все идет хорошо. Никто не вскакивает, не орет: «Массовый убийца!» После того как тебя поставят в один ряд с Гитлером, Сталиным и Пол Потом, бывает порой трудно собраться с мыслями. Впрочем, когда дело дошло до ответов на вопросы, это все же случилось. В центре зала воздвиглась женщина и сообщила, вызвав радостный гогот, что Ник «представляется ей приятным молодым человеком»; затем она сказала, что хочет «поделиться с ним своим недавним опытом». Ник внутренне подобрался. «Обмен опытом» с кем бы то ни было из этой своры не сулил ничего хорошего. Женщина живо описала подробности «отважной борьбы» дорогого ей, ныне усопшего человека с раком легких. Затем, скорее в грусти, чем в гневе, спросила Ника: «Как вы можете спать по ночам?» Ник, не впервые попадавший в такое положение, сочувственно кивал, слушая рассказ о последних героических часах дядюшки Гарри. |
| No stranger to these occasions, Nick nodded sympathetically as Uncle Harry's heroic last hours were luridly recounted. "I appreciate your sharing that with us all, ma'am, and I think I speak for all of us in this room when I say that we regret your tragic loss, but I think the issue here before us today is whether we as Americans want to abide by such documents as the Declaration of Independence, the Constitution, and the Bill of Rights. If the answer is yes, then I think our course is clear. And I think your uncle, who was I'm sure a very fine man, were he here today, might just agree that if we go tampering with the bedrock principles that our Founding Fathers laid down, many of whom, you'll recall, were themselves tobacco farmers, just for the sake of indulging a lot of frankly unscientific speculation, then we're placing at risk not only our own freedoms, but those of our children, and our children's children." It was crucial not to pause here to let the stunning non sequitur embed itself in their neural processors. "Anti-tobacco hysteria is not exactly new. You remember, of course, Murad the Fourth, the Turkish sultan." Of course no one had the faintest notion who on earth Murad the Fourth was, but people like a little intellectual flattery. "Murad, remember, got it into his head that people shouldn't smoke, so he outlawed it, and he would go out at night dressed up like a regular Turk and wander the streets of Istanbul pretending to have a nicotine fit and begging people to sell him some tobacco. And if someone took pity on him and gave him something to smoke—whammo! — Murad would behead him on the spot. And leave the body right there in the street to rot. Warning: Selling tobacco to Murad IV can be dangerous to your health." Nick moved quickly to the kill: "Myself, I'd like to think that we as a nation have progressed beyond the days of summary executions for the crime of pursuing our own definition of happiness." Thus, having compared the modern American anti-smoking movement to the depredations of a bloodthirsty seventeenth-century Ottoman, Nick could depart, satisfied that he had temporarily beaten back the horde a few inches. Not a lot of ground, but in this war, it was practically a major victory. | – Я благодарен вам, мадам, за то, что вы поделились с нами вашим опытом, и, полагаю, выражу чувства всех присутствующих, сказав, что все мы сожалеем о вашей трагической утрате, однако мне кажется, что вопрос, который стоит перед нами сегодня, сводится к тому, желаем ли мы, американцы, жить, сохраняя верность таким документам, как Декларация независимости, Конституция и Билль о правах. Если мы отвечаем «да», тогда, я думаю, путь, лежащий перед нами, ясен. И я уверен, что, если бы ваш дядюшка, бывший, несомненно, прекрасным человеком, оказался сегодня здесь, он наверняка согласился бы с тем, что, принявшись переиначивать главные принципы, заложенные нашими отцами-основателями, многие из которых и сами были, как вы помните, табачными фермерами, – переиначивать, опираясь всего лишь на разного рода откровенно ненаучные домыслы, мы поставим под угрозу не только нашу свободу, но и свободу наших детей и внуков. Тут важно было не останавливаться, дабы не помешать этому сногсшибательному по алогичности выводу окрасить собою процессы, протекающие у слушателей в мозгу. |
| 1 | – В анти-табачной истерии нет ничего особенно нового. Вы, разумеется, помните турецкого султана Мурада IV, – разумеется, никто из них ни о каком Мураде IV и слыхом не слыхивал, однако толика интеллектуальной лести всегда воспринимается с удовольствием. – Мурад, как вы помните, вбил себе в голову, что курение недопустимо, и поставил курильщиков вне закона, и сам, переодеваясь простым турком, выходил по ночам в Стамбул и бродил по улицам, изображая никотиновое голодание и умоляя продать ему немного табаку. А когда кто-то проникался к нему жалостью и давал покурить, Мурад – шарах! – сносил ему голову прямо на месте. И оставлял тело разлагаться на улице. «ПРЕДУПРЕЖДАЕМ: продажа табака Мураду IV может быть опасной для Вашего здоровья». – Ник решил, что пора закругляться. – Мне хочется думать, что мы как нация далеко ушли от дней массовых казней за преступление, состоящее в стремлении следовать нашим собственным понятиям о счастье. После столь удачного уподобления действий современных противников курения погромным подвигам кровожадного турка семнадцатого столетия Ник мог позволить себе удалиться, испытывая удовлетворение оттого, что ему удалось отбить у этой орды несколько дюймов территории. Не бог весть какой плацдарм, но в этой войне и его захват сходил за большую победу. Глава 1 |
| There was a thick stack of while you were outs when he got back to the Academy's office in one of the more interesting buildings on K Street, hollowed out in the middle with a ten-story atrium with balconies dripping with ivy. The overall effect was that of an inside-out corporate Hanging Gardens of Babylon. A huge neo-deco-classical fountain on the ground floor provided a continuous and soothing flow of splashing white noise. The Academy of Tobacco Studies occupied the top three floors. As a senior vice president for communications at ATS, or "the Academy" as BR insisted it be called by staff, Nick was entitled to an outside comer office, but he chose an interior corner office because he liked the sound of running water. Also, he could leave his door open and the smoke would waft out into the atrium. Even smokers care about proper ventilation. | Когда Ник вернулся к себе в контору, на лотке с биркой «Пока вас не было» его ожидала пухлая стопка розовых листков. Академия размещалась в одном из любопытнейших зданий К-стрит – десятиэтажном, с атриумом посередке, в который выходили увитые плющом балконы. Общее впечатление оставалось словно бы от вывернутых наизнанку Висячих садов Вавилона. На первом этаже огромный неодекоклассический фонтан извергал и сразу же усмирял плещущий поток белого шума. Академия табачных исследований обосновалась в трех верхних этажах. Нику, занимавшему в АТИ – или Академии, как по требованию БР обязаны были называть ее сотрудники, – пост старшего вице-президента по связям с общественностью, полагался по чину внешний угловой офис, но он предпочел внутренний, и тоже угловой, потому что любил звук текущей воды. К тому же здесь он мог оставлять дверь открытой, чтобы сквозь нее выносило в портик табачный дым. Даже курильщикам следует заботиться о хорошей вентиляции. |
| He flipped through the stack of pink slips waiting for him at the receptionist's stand. "CBS needs react to SG's call for ban on billboard ads." ABC, NBC, CNN, etc., etc., they all wanted the same, except for USA Today, which needed a react to tomorrow's story in The New England Journal of Medicine announcing medical science's conclusion that smoking also leads to something called Buerger's disease, a circulatory ailment that requires having all your extremities amputated. Just once, Nick thought, it would be nice to get back to the office to something other than blame for ghastly new health problems. | Он пролистал пачку розоватых узких листков, дожидавшихся его на стойке приемной. «Си-би-эс ждет нашей реакции на призыв ГВ запретить размещение рекламы табака вдоль шоссейных дорог». Эй-би-си, Эн-би-си, Си-эн-эн и т. д. и т. п. – все они ждут того же, за исключением «Ю-Эс-Эй тудей», которому требуется наша реакция на завтрашнюю статью в «Медицинском журнале Новой Англии», содержащую заключение медицинской науки насчет того, что курение, помимо прочего, ведет к некоей «болезни Бюргера» – расстройству системы кровообращения, чреватому ампутацией всех конечностей до единой. «Хоть бы раз, – подумал Ник, – вернуться в офис и обнаружить что-нибудь отличное от обвинений в новых жутких болезнях». |
| "Your mother called," said Maureen, the receptionist, handing him one last slip. "Good morning," she said chirpily into her headset, exhaling a stream of smoke. She began to cough. No dainty little throat-clearer, either, but a deep, pulmonary bulldozer. "Academy of" — hargg—"Tobacco" — kuhhh—"Studies." | – Вам мать звонила, – протягивая ему последний листок, сказала Морин, секретарша, ведающая приемом посетителей и ответами на звонки. – Доброе утро, – тут же прощебетала она в телефон, после чего выдохнула клуб дыма и закашлялась. То был не грациозный, прочищающий горло кашелек, но взревы легочного бульдозера. – Академия – агрр! – табачных – кхаа! – исследований. |
| Nick wondered if having a receptionist who couldn't get through "hello" without a broncospasm was a plus. | Ник давно уже задавался вопросом: такой л и уж плюс для них телефонистка, не способная выговорить «алло» без бронхиальных судорог? |
| He liked Maureen. He wondered if he should tell her not to cough if BR walked by. Enough heads had rolled in the last six months. Murad IV was in charge now. | Морин ему нравилась. Может быть, сказать ей, чтобы не кашляла в присутствии БР? За последние шесть месяцев у нас и так слетело немало голов. Теперь тут правил Мурад IV. |
| Back in his office, Nick took off his new Paul Stuart sports jacket and hung it on the back of the door. One advantage to the change in Academy leadership was the new dress code. One of the first things BR had done had been to call in all the smokesmen — that is, the Academy's PR people, the ones who went in front of the cameras— and told them he didn't want them looking like a bunch of K Street dorks. Part of tobacco's problem, he said, was that the sex had gone out of it. He wanted them, he said, to look like the people in the fashion ads, and not the ones for JC Penney's Presidents' Day sale. Then he gave them each a five-thousand-dollar clothing allowance. Everyone walked out of the meeting thinking, What a great boss! Half of them got back to their desks to find memos saying they'd been fired. | Войдя в кабинет, Ник стянул с себя новую спортивную куртку от Пола Стюарта и повесил ее на дверь. Одна из хороших сторон смены руководства Академией состояла во введении новых правил по части одежды. Появившись в Академии, БР первым делом созвал всех сотрудников отдела по связям с общественностью, которым приходилось появляться перед телекамерами, и объявил, что не желает, чтобы они выглядели как орава задрипанных бомжей с К-стрит. «Часть нашей проблемы, – сказал он, – состоит в том, что табак утратил сексуальную привлекательность». Он хочет, сказал БР, чтобы его сотрудники выглядели, как люди с рекламной картинки, а не как жмотье, прибарахлившееся на распродаже универмага «Джей-Си Пенни» в День рождения Вашингтона. После чего он выдал каждому по пять тысяч долларов на покупку одежды, и каждый, уходя с того совещания, думал: «Вот это босс!» Половина из них, вернувшись к своим столам, обнаружила уведомление об увольнении. |
| Nick looked at his desk and frowned. It was very annoying. He was not an anal person, he could cope with a certain amount of clutter, but he did not like being the depository for other people's clutter. He had explained this to Jeannette, and she had said, in that earnest way of hers, that she completely understood, and yet she continued to use his desk as a compost heap. The problem was that though Jeannette was technically under Nick in communications, BR had brought her with him from Allied Vending and they obviously had this rapport. The odd thing was how she acted as if Nick were her real boss, with rights of high, middle, and low justice over her. She had dumped five piles of EPA reports on secondhand smoke on his desk, all of them marked urgent. Nick collected knives. She had carefully placed his leather-sheathed Masai pigsticker on top of one of the piles. Was this insolence masquerading as neatness? | Ник взглянул на собственный стол и нахмурился. Черт знает что! Он не педант, он готов мириться с определенным беспорядком, но ему вовсе не хочется становиться мусорным ящиком, которым пользуется кто ни попадя. Он уже объяснил это Дженнет, и та с обычной своей серьезностью заверила Ника, что все поняла, – но, тем не менее, продолжает использовать его письменный стол как компостную яму. Сложность состояла в том, что хотя Дженнет как сотрудница отдела по связям с общественностью формально подчинялась Нику, однако, с другой стороны, БР притащил ее с собой из Ассоциации автоматической торговли, причем и он и она явно души друг в друге не чаяли. Странно, но вела себя Дженнет так, будто Ник и есть ее настоящий босс – высшая, низшая и какая угодно инстанция. Она свалила на его стол пять пачек отчетов АООС о пассивном курении, все с пометками «Срочно». Ник коллекционировал ножи. Так Дженнет уложила поверх одной из пачек принадлежащий ему кинжал в кожаных ножнах, с каким племя масаи охотится на кабанов. Не издевка ли это, закамуфлированная под аккуратность? |
| Gazelle, his secretary, buzzed to say that BR had left word he wanted to see him as soon as he got back from Clean Lungs. Nick decided he would not report to BR immediately. He would make a few calls and then go and make his report to BR. There. He felt much better, indeed swollen with independence. | Позвонила его секретарша Гэзел: БР просил передать, что желает увидеть Ника, как только тот вернется с «Чистых легких». Ник решил, что сразу к БР не пойдет. Сделает несколько звонков, а уж после отправится отчитываться перед начальством. Вот так. И Ник ощутил облегчение, просто-таки раздулся от ощущения собственной независимости. |
| "BR said soon as you got back, Nick," Gazelle buzzed him a few moments later, as if reading his thoughts. Gazelle, a pretty black single mother in her early thirties, was very bossy with Nick, for Nick, having been largely raised in a household dominated by a black housekeeper of the old school, was powerless before the remonstrations of black women. | Через несколько минут Гэзел, словно прочитав его мысли, позвонила опять: – Ник, БР сказал – как только ты вернешься. Гэзел, хорошенькая черная мать-одиночка, только-только разменявшая четвертый десяток, вертела Ником как хотела, поскольку Ник, выросший в доме, которым заправляла черная служанка старой выучки, смиренно выслушивал любой сделанный негритянкой выговор. |